 |
 |
 |
 |
№ 7/2003 |  |
| English |  |
| Свежий номер |
| Архив |
| Подписка |
| Редакция |
| Контакты |
| Ссылки |
| Юрий МУРЗАХАНОВ | ||||||||||||||||||||||||||
| ПЕРВЫЙ УЧЕНЫЙ | ||||||||||||||||||||||||||
У горских евреев таковым по праву считается Илья Анисимов. Выдающаяся роль в изучении этнографин горских евреев принадлежит первому горско-еврейскому этнографу И. Ш. Анисимову, автору известного сочинения «Кавказские евреи-горцы». Илья Шеребетович Анисимов родился 29 мая 1862 года в селении Тарки Те-мир-Хан-Шуринского округа Дагестанской области. По семейным преданиям, Анисимовы вели свое происхождение от старинного рода «Ождохохо» (богатыри); из поколения в поколение передавалась легенда о том, что один из предков этого славного рода по имени Соломон, схватив волка, убегавшего из овчарни с добычей, убил его ударом о землю, а затем разорвал пополам. Отец Ильи — Шеребет Нисим-оглы — известен как один из самых образованнейших раввинов своего времени. Он был первым горским евреем, учившимся в знаменитой Воложинской иешиве, после чего провел три года в Иерусалиме. Вернувшись из «святого города», он долгие годы служил раввином в с. Тарки (благодаря его усилиям здесь было открыто еврейское училище), а затем в Темир-Хан-Шуре. Рано потеряв родителей, Шеребет остался кормильцем и главой большой семьи (у него на иждивении было несколько младших братьев; кроме того, к этому времени он был уже женат и имел детей). В начале 90-х годов XIX века он поселяется в Иерусалиме, где в 1884 году ему удалось издать небольшую по объему книгу под названием «Древности горских евреев». В 1906 году Ш. Анисимов вернулся в Дагестан. Получив благодаря отцу хорошее домашнее образование, Илья был принят в сентябре 1882 года сразу в шестой класс правительственной городской школы (реальное училище) в Темир-Хан-Шуре (он обучался на казенный счет, получая стипендию военно-народного правления Кавказского края). «По окончательном испытании» Илья показал отличные знания по следующим предметам: русский язык, география, рисование, естественная история, химия. В аттестате, выданном ему дирекцией училища, указывалось, что при вступлении в гражданскую службу Анисимов на основании ст. 96 Устава реальных училищ пользуется правами, общими с воспитанниками средних учебных заведений. По отправлению воинской повинности он пользуется льготами, предоставленными второму разряду по образованию. В 1883 году Илья поступил в дополнительный класс горского отделения Ставропольской гимназии, где прошел годичный курс обучения. Полученное им по окончании гимназии свидетельство (от 16 июня 1884 г.) подтверждало, что он имеет право «поступать в высшие специальные училища, подвергаясь только поверочному испытанию...». Еще в юношеские годы Илья познакомился с главным рабби Южного Дагестана — X. Мушаиловым, который часто бывал в доме Шеребета Нисим-оглы. Именно он и посоветовал Илье заняться этнографическим изучением своего народа, и в частности описать свадебные и похоронные обряды горских евреев. Юноша с энтузиазмом взялся за работу, и в 1881 году в русско-еврейской газете «Рассвет» появился очерк «Кавказские евреи-горцы» (впоследствии в значительно переработанном виде вошедший в монографию о горских евреях). Статья была подписана «Анисимов»; с тех пор все свои работы Илья стал подписывать этой фамилией. В трехлетнем возрасте Илья был обручен с девочкой, чьи родители дружили с семьей Анисимовых; приближался обговоренный ранее срок свадьбы. С большим трудом Илье удалось (не без помощи прибывшего с ним инспектора темир-хан-шуринской школы, высоко отзывавшегося о способностях одаренного юноши) уговорить родителей отпустить его на учебу в Ставрополь. Летом 1884 года, сразу после окончания гимназии, Илья, не попрощавшись с родителями, уехал в Санкт-Петербург вместе со своим двоюродным братом Осипом Зиновьевичем Осиповым, купцом 2-й гильдии (Осипов часто навещал столицу по коммерческим делам). В начале августа Илья был уже в Москве, имея при себе прошение Осипо-ва на имя директора Императорского Московского технического училища. «Желая поместить своего двоюродного брата, Илью Анисимова, — говорилось в письме, — имеющего от роду 22 года, сын жителя (мещанина) сел. Тарки Темир-Хан-Шуринского округа, Дагестанской области Шеребета Анисимова, в приготовительный класс технического училища, имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство о принятии его. При сем представляю документы». 24 августа 1884 года канцелярия московского обер-полицмейстера (паспортное отделение) выдала Анисимову свидетельство (за № 7368), в котором указывалось, что «к поступлению его в Императорское Московское техническое училище для продолжения образования препятствия со стороны московской полиции нет», и уже 29 августа Илье было вручено удостоверение за № 4311 (подписанное исполняющим обязанности директора училища И. Аристова) о том, что он «по постановлению педагогического совета Императорского технического училища принят в число приходящих учеников приготовительного отделения сего училища». В мае 1885 года в двух московских газетах — «Полицейские ведомости» и «Русские ведомости» — появилось следующее объявление: «В отъезде, не стесняясь расстоянием, ищет урока или какого-нибудь занятия студент-техник Императорского технического училища И. А., говорит на восточных языках. Адрес: Немецкая улица, Демидовский переулок, дом Шавровых, квартира Власьевой». Это объявление оказалось счастливым для Ильи; благодаря ему в жизни Анисимова произошло знаменательное событие, надолго определившее его дальнейшую жизнь, — знакомство с выдающимся русским ученым В. Ф. Миллером (Илье удалось получить место в качестве частного преподавателя в одной из семей, близко знакомой с Всеволодом Федоровичем). В июне 1883 года, во время путешествия по Кавказу, В. Ф. Миллер посетил слободу Нальчик, где и познакомился с горскими евреями. М. М. Ковалевский, сопровождавший Миллера, отмечал в своем дневнике, что в Нальчике Всеволод Федорович «записывал говор евреев, продолжавших держаться в своем разговорном языке средневекового персидского». В очерке «В горских обществах Кабарды», опубликованном в «Вестнике Европы», знаменитые путешественники делились с читателями своими впечатлениями, связанными с посещением горско-еврейского поселка: «В версте от Нальчика раскинулась довольно обширная еврейская колония. Интересуясь горскими евреями, сохранившими свой тип в несравненно большей чистоте, нежели европейские, мы отправились туда. Мужское население было на базаре в Нальчике, и из окон и дверей на нас с любопытством смотрели смуглые библейские лица женщин и детей. Нам редко случалось видеть в течение какого-нибудь получаса правильных и прелестных личек со знойными глазами и курчавыми головами. Остановившись перед чистеньким домиком рабби, мы вошли к нему, чтобы собрать некоторые сведения». Во время беседы по просьбе Миллера раввин продиктовал ему несколько слов и фраз на татском языке, которые Всеволод Федорович записал в свой блокнот. «Заинтересованный этим своеобразным иранским наречием,— вспоминал позднее Миллер, — до сих пор не исследованным ни с грамматической, ни с лексической стороны, я искал случая познакомиться с ним более основательно. Такой случай представился мне в Москве, благодаря знакомству с горским евреем, студентом Императорского технического училища И. Ш. Анисимовым, который первый из кавказских единоверцев получил образование в русских учебных заведениях. В течение двух лет я изучал при помощи Анисимова его родной язык и составил очерк грамматики и словарь». Ознакомившись со статьей Анисимова в «Рассвете», В. Ф. Миллер разглядел его недюжинные способности, склонность к исследовательской работе и привлек талантливого молодого человека к активной деятельности в возглавляемом им этнографическом отделе Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии (ОЛЕАЭ). 31 октября 1885 года И. Ш. Анисимов выступил с докладом на заседании этнографического отдела ОЛЕАЭ. Он привел собранные им статистические сведения о численности горских евреев, назвал населенные пункты, где они проживали, познакомил присутствующих с религиозными верованиями горских евреев (особо выделив в них элементы язычества). Касаясь таких институтов свадебного цикла, как калым и умыкание, докладчик подчеркнул, что «обычай требует платить за невесту слишком высокий калым, рублей 300-400. Обычай воровать девушек у евреев развит меньше, чем у других горских племен, так как увоз невесты постоянно кончается у них боевыми схватками с ее родственниками». В. Ф. Миллер, председательствовавший на заседании, отметил, что «сообщение г. Анисимова (или, точнее, Нисим-оглы) представляет тем больший интерес, что о горских евреях в нашей этнографической литературе до сих пор не было достоверных и обстоятельных сведений и что г. Анисимов, сын раввина и первый из своего племени, получивший европейское образование, вполне приготовлен восполнить этот пробел в этнографической литературе». На одном из последующих заседаний (в январе 1886 г.) И. Ш. Анисимов продолжил свое сообщение. Он подробно рассказал о занятиях горских евреев — земледелии, виноградарстве, мареноводстве, кожевенничестве, указав при этом, что они занимаются также мелкой торговлей; остановился на некоторых вопросах общественно-семейного быта горских евреев. В марте 1886 года И. Ш. Анисимов был избран членом этнографического отдела Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. Тогда же он выступил еще с одним докладом, в котором подробно описал свадебные обряды горских евреев. По предложению В. Ф. Миллера Московское археологическое общество (МАО) поручило Анисимову совершить поездку на Кавказ для сбора историко-этнографических материалов о горских евреях; для этой цели Общество выделило 300 рублей, при этом данная сумма была отнесена на «счет расходов по археологической экспедиции в Терскую область, предпринятой по поручению Императорского Московского археологического общества д. ч. (действительного члена — Ю.М.) Всеволода Миллера летом 1886 г.». Анисимов посетил 88 городов и аулов Дагестанской и Терской областей, Бакинской и Елизаветполь-ской губерний. «В общей сложности в течение 3-х месяцев мне пришлось проехать по горам верхом около 1200 верст, а всего, считая от Москвы и обратно, около 7000 верст», — писал он в своей монографии. Во время путешествия он вел оживленную переписку с Миллером. В июне 1886 года Анисимов прибыл в Дагестан. В Темир-Хан-Шуреон встретился с главным рабби Южного Дагестана Хазкелем Мушаиловым. «Как человек, содействовавший мне и прежде в собирании материалов для истории горских евреев ... обещал опять сделать мне все, что он в состоянии», — писал о нем Анисимов в одном из своих писем к Миллеру. Хазкель Мушаилов, собиравшийся в ближайшее время покинуть Дагестан и уехать в Иерусалим, передал Анисимову свои записки на древнееврейском языке (он долгое время собирал исторические предания о прибытии евреев на Кавказ, о различных периодах этнической истории горских евреев). Ознакомившись с этими ценными материалами, Илья указывал, что «в них было много того, чего нет совсем в моих исторических преданиях» (письмо к Миллеру от 22 июня 1886 г.). А главный рабби Дагестана Яков Ицхаки (с которым Анисимов встретился позже) подарил ему свой экземпляр знаменитого средневекового рукописного памятника «Дербент-на-ме»; помимо этого он подарил Илье некоторые свои исторические записки, которые тот использовал при написании своей монографии о горских евреях. Еще находясь в экспедиции, Анисимов перевел «Дербент-наме» на русский язык; по его мнению, это сочинение могло «в некотором отношении служить путеводной звездой для составления истории горских евреев». Впоследствии, по возвращении из поездки, он передал рукопись в МАО, и на одном из заседаний Общества (23 марта 1891 г.) преподавателем арабского языка специальных классов Лазаревского института восточных языков М. 0. Аттая был сделан интересный доклад на тему «Арабская рукопись, привезенная с Кавказа И.Ш. Анисимовым». Во время обсуждения доклада выступил Анисимов и сообщил о том, что «оригинал... рукописи находится в ауле Амух и принадлежит одному из потомков Шамиля». Во время путешествия Анисимов вел дневник, в котором подробно описывал все, что, по собственному признанию, слышал и видел. Он писал в одном из своих писем: «В каждом ауле оставался часа 2-3 или ночевать, собирал стариков, судей и старшин из евреев и мусульман, составляя статистику, расспрашивая об исторических памятниках, которые я описывал... работал неутомимо, не оставаясь даже отдыхать на день, на два ни в одном ауле, так что иногда, услыхав о каком-либо памятнике, не пропускал и его, хотя путь мои имел совсем другое направление. На это все нужно было время, и, боясь не успеть во все места, где есть евреи, за это короткое время, я ездил, не думая ни о лишениях в дороге, ни о труде, безостановочно. Дороги были очень скверные и необработанные. Приходилось ехать на лошади и по узким тропинкам, идущим по ребрам или вершинам голых скал или больше лесов, где не раз в этих местах открывались глубокие овраги и пропасти, через которые протекали горные потоки со страшным шумом». Попутно с выполнением основной цели своего путешествия Анисимов собрал довольно большой по объему этнографический материал об удинах — немногочисленной народности, проживавшей в с. Варташен Елизавет-польской губернии. Любопытно, что путешествие И.Ш. Анисимова вызвало большой интерес у зарубежной еврейской общественности. В октябре 1886 года Анисимов выступил перед членами Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии с отчетным докладом освоен поездке. Он подчеркнул, что горские евреи так же, как и многие другие горские народы Кавказа, не становились объектом научного исследования и что знакомство с В. Ф. Миллером,«обратившимся ко мне за сведениями о языке моего племени, вызвало во мне горячее желание подробнее изучить современный быт и прошедшую историю моих соотечественников». Подробно обрисовав маршрут своего трехмесячного путешествия и приведя статистические данные о еврейском населении в тех городах и аулах, где он побывал (для этого он пользовался имевшимися на местах посемейными списками, а если таковые отсутствовали, то ему приходилось самому составлять статистические таблицы), Анисимов заметил: «...везде я старался собирать старые письменные документы, расспрашивал о быте, занятиях, обрядах, обычном праве и произведениях народного творчества. Везде смотрели на меня как на своего, с доверием, так как я говорил на местных языках, татском или так называемом горско-еврейском и татарском (азербайджанском), и не скрывали от меня никаких сторон своей жизни». Вместе с Ильей на заседании присутствовали несколько горских евреев, прибывших по его просьбе вместе с ним на несколько дней в Москву, поэтому свое сообщение он закончил следующими словами: «В ближайшем будущем я надеюсь более подробно познакомить этнографический отдел с результатами моей поездки; а в настоящее время я позволю себе представить вашему благосклонному вниманию несколько типов моих соотечественников и соотечественниц». Собранные Анисимовым во время экспедиции интереснейшие исторические, этнографические и статистические сведения послужили исходным материалом для написания монографии «Кавказские евреи-горцы»; знаменательно, что Илья посвятил свой труд В. Ф. Миллеру. Сочинение Анисимова (напечатанное в третьем выпуске «Сборника материалов по этнографии, издаваемого при Дашковском этнографическом музее», а затем выпущенное отдельной книгой в типографии Е. Г. Потапова тиражом в тысячу экземпляров и ценой один рубль) получило широкую известность; вскоре после выхода оно было удостоено положительных рецензий в таких журналах, как «Русская мысль», «Восход», «Журнал Министерства народного просвещения». Все авторы, писавшие статьи и очерки обзорного характера о горских евреях (в конце XIX — 30-х годах XX в.) как на русском, так и на иностранных языках (В. Ф. Миллер, Е. Козубский, А. Дирр, П. Надеж-дин, С. Авалиани, А. Катц, К. Ган, Я. Янко и другие), пользовались сведениями, почерпнутыми из монографии И. Ш. Анисимова. Высокую оценку получило его исследование и в современной отечественной историографии. Так, известный дагестанский ученый Г. Ш. Каймаразов отмечал: «Большую научную ценность представляют работы И. Ш. Анисимова, посвященные этнографии горских евреев», «Кавказские евреи-горцы» — одно из наиболее серьезных монографических исследований по этнографии этого народа, выполненных в дореволюционный период». К этому можно только добавить, что «Кавказские евреи-горцы» остаются до настоящего времени единственным монографическим исследованием в отечественной историографии, посвященным этнографии горских евреев. Второе путешествие по Кавказу, совершенное летом 1890 года, было предпринято с целью этнографического изучения аварцев. Анисимов посетил 27 селений Губинского, Даргинского и Казикумухского округов; при сборе полевого материала он пользовался опросником, составленным этнографическим отделом ОЛЕАЭ. Анисммовым также был собран определенный этнографический материал среди лакцев и даргинцев, проживавших соответственно в Даргинском и Казикумухском округах. Благодаря содействию начальника Даргинского округа С. К. Джаврова, Илье удалось записать как общие адаты Даргинского округа,так и адаты всех семи обществ (Акушинского, Микигинского, Мугинского, Сюргинского, Урахлинского, Улишинского и Цудахарского), составлявших этот округ. «Приезжая в каждый аул, — пишет Анисимов, — я просил старшину или наиба собрать несколько старых опытных людей, хорошо знающих свои исторические предания, нравы и обычаи». Его интересовали следующие вопросы: родовые и семейные предания о происхождении аварцев и их христианских фамилий, об остатках христианства в стране, об их занятиях и промыслах, о праздниках и жертвоприношениях, о похищении невест, о церемониях при помолвке и свадьбе, о народных песнях и играх, о гостеприимстве, о болезнях и способе их лечения, о церемониях при родах, об обрезании и похоронах, о загробной жизни, о Божьем суде и прочее. Большой материал был собран Анисимовым по традиционному обычному праву аварцев. Им также были записаны «звуковой азбукой, составленной С. Петербургской академией наук, около 100 общеупотребительных слов и имена числительные, а затем по одной поэме и одной любовной песне» аварцев, даргинцев и лакцев. По словам Анисимова, это путешествие должно было иметь некоторую связь с изданной им в 1888 году книжкой «Кавказские евреи-горцы». «Дело в том, что давно носились народные предания, что аварское племя образовалось из 3-х племен: армян, грузин и горских евреев, которых целыми аулами перевели арабы силою оружия в магометанство, во времена их господства на Кавказе. Затем многие путешественники по Дагестанской области прямо указывали на некоторые аулы в Аварском и Губинском округах, как, например Салта, Уруджа, Карадаг и др., где будто бы найдены еврейские книги, еврейские кладбища и тип жителей которых совершенно походит на тип горских евреев. Кроме того, некоторые указания о существовании в этом крае евреев, перешедших в мусульманство, я нашел тогда в истории Дербента «Дербент-наме», которая написана на арабском языке. Да, наконец, в Кюринском округе, как объяснял я в прошлых своих рефератах, пришлось мне лично видеться с татами-магометанами, которых я не мог отличить ни по внешнему виду, ни по языку от дербентских или кубинских евреев». Анисимов утверждает, что, исследуя некоторые аспекты соционормативной культуры аварцев, их культуры жизнеобеспечения и т. д., можно сделать вывод, что «они еще более, чем кюринские таты, походят на настоящих горских евреев сел. Маджалиса и Чуфут-Катты, откуда они рассеялись по Дагестанской области лет 500-600 назад вследствие арабских гонений». Для подтверждения своих мыслей Анисимов ссылается на тот факт, что многие занятая аварцев (жителей некоторых аулов Аварского и Гунибского округов, которых он называет евреями-аварцами) — кожевенничество, табаководство, садоводство, хлебопашество, торговля — прямо указывают на то (как говорили ему «настоящие», по его выражению, аварцы), что они — евреи по происхождению. Показательным, по мнению Анисимова, является религиозный обряд, соблюдавшийся в ауле Чох Гунибского округа, в котором «принимает участие все общество и который существует у горских евреев, перешедших во времена господства арабов в магометанство. В чохской мечети показали мне на черное знамя и на саблю, которые будто бы оставлены им на память знаменитым арабским проповедником на Кавказе Абу Мислимом. В день «уроза-байрам» все общество со знаменем и саблей собирается на краю аула и становится лицом по направлению сел. Рутуджа, предки которого, по преданиям, были горские евреи и последние приняли магометанство. В знак полной победы над «заблужденными» и в знак того, что они последние сделались правоверными, кадий чохинцев вынимает саблю из ножен и машет ею 3 раза по направлению к этому селению». В 1891 году Илья с успехом закончил инженерно-механическое отделение Московского технического училища, о чем свидетельствует выданный ему аттестат. Анисимову удалось устроиться на службу в Москве, но вскоре он уехал в Темир-Хан-Шуру, и здесь ему довелось в полной мере испытать на себе последствия дискриминационных законов, принятых царским правительством в отношении еврейского населения Российской империи. В одном из своих писем к В. Ф. Миллеру он сообщал обо всех выпавших на его долю злоключениях (Илья долгое время не мог устроиться на работу). Он, в частности, писал: «Оказывается, что я до сих пор вовсе не жил и не понимал жизни. Мелочная борьба за существование и за то, чтобы стать как следует на ноги и приобрести некоторое положение, отняла у меня столько времени, погрузила меня в такую яму, далекую от всего, что в мире делается, что насилу прихожу в себя, как после глубокого сна, и берусь за эти строки. Начну с того, что я горько ошибся в вынянчившей, выходившей и воспитавшей меня нашей общей матушке. Оказывается, напрасно я лелеял себя мыслью, что наша матушка не будет поступать со мною так же, как медведица со своими детенышами! На деле же все то, что Вы говорили относительно моей будущности, — также вполне оправдалось: меня выкормили, вырастили, вывели на широкую дорогу и ... показали «все 4 стороны». Чего-чего, но этого я все-таки не ожидал, заметьте, не помогла даже и протекция высокопоставленных лиц, руководивших моим воспитанием. А как высоко я добивался этой «казенной дружбы», чтобы стать наглядным примером заботливости правительства о моих далеких собратьях! Все ходатайства мои и хлопоты в течение почти полгода оказались напрасными, и, как ясно теперь вижу, меня не приютили только потому, что я вышел из лагеря противников христианства. Как Вам известно, я, по призыву губернатора Дагестанской области, бросил службу на новом московском водопроводе и отправился в Т.-Х.-Шуру. Там ждали прибытия г. главноначальст-вующего, и канцелярия Военного губернатора подтвердила о желании его сиятельства дать мне место в строительном отделении. Пока приехал и уехал г. главноначальствующий, прошел весь сентябрь и половина октября. Наконец, иду к его сиятельству и мне говорят, что его высокопревосходительство «выразил желание» не принимать больше в число служащих Дагестанской области «туземцев» этого края...» (письмо датировано 18 ноября 1892 г.). В конце концов Анисимову удалось получить должность промыслового техника в Балаханах (Бакинской губ.), в одном из отделений Каспийско-Черномор-ского нефтепромышленного общества барона Ротшильда. В 1904 году он переехал в Грозный, где продолжал работать по специальности инженера-нефтяника. В январе 1905 года Илья Шеребетович обратился к В. Ф. Миллеру, как «к горячо любимому учителю», с просьбой помочь осуществить «одно... заветное желание, о котором давно думаю, но до сих пор, будучи занят все время заботой о семье, не мог за него взяться. Книгу я думаю издать вновь в значительно распространенном виде, пользуясь для этого всем тем, что имеется в литературе о горских евреях, в том числе, конечно, поместив в нее множество фотографических иллюстраций из быта горских евреев и новейшие о них статистические данные». По всей видимости, В. Ф. Миллер дал положительный ответ на это письмо, и Анисимов стал активно работать над новым вариантом своей монографии «Кавказские евреи-горцы», но довести эту работу до конца ему, к сожалению, не довелось. Из того же письма к В. Ф. Миллеру (от 27 января 1905 г.) мы узнаем о том, что старший сын Анисимова — Леонид, девяти лет, учится в старшем приготовительном классе Грозненского реального училища, а младший, восьмилетний Даниил, держал экзамен в младшие приготовительные классы Бакинского реального училища и готовится поступать в старший приготовительный класс; старшая дочь, семилетняя Поль-Бике, «учится немецкому и музыке... Читает по-русски»; младшая, пятилетняя Цецилия, «еще играет с куклами, а затем довольно бойко говорит по-немецки (раньше держали немку-бонну, а последние два года — немку-гувернантку). Старшие дети также говорят хорошо по-немецки, но читают и пишут порядочно. С французским языком решили подождать, пока не освоятся как следует в немецком». И. Ш. Анисимов долгое время возглавлял комитет горских евреев г. Грозного, который вел большую культурно-просветительскую работу среди грозненских евреев; в течение нескольких лет он состоял гласным городской думы, а также входил в состав общественного самоуправления, возглавляя городскую нефтяную комиссию. Благодаря стараниям Ильи Шеребетовича была открыта гор-ско-еврейско-русская школа в Грозном; он активно способствовал открытию такой же школы в Дербенте (вложив в ее строительство немалые денежные суммы из своих личных сбережений). В 1912-1913 годах И. Ш. Анисимов состоял членом Бакинского отделения Общества для распространения просвещения между евреями в России (членом Общества была также его супруга М. С. Анисимова). По предложению Ильи Шеребетовича в мае 1917 года в Хасавюрте состоялось организационное совещание по подготовке Всекавказского съезда горских евреев (Анисимов был избран председателем совещательного собрания делегатов). Съезд намечено было провести в июне 1917 года в Дербенте, однако по некоторым причинам он не состоялся. Трагические события Гражданской войны вынудили Анисимова уехать из Грозного; некоторое время он проживает в Кисловодске, где принимает самое активное участие в создании культурно-просветительского кружка горских евреев, а в начале 1920-х годов ненадолго поселяется в Нальчике. С 27 по 30 июля 1921 года в Нальчике проходила 1-я Всекавказская конференция работников просвещения горских евреев, в работе которой принимал участие (в составе 16 делегатов от Нальчика) и Анисимов. Вскоре после конференции Илья Шеребетович уехал в Москву, где и скончался в 1928 году. Мы не располагаем сведениями о московском периоде жизни Анисимова. Известно только, что Илья Шеребетович оказывал посильную помощь своему племяннику, профессору-лингвисту Нафтали Анисимову (первому профессору среди горских евреев) в его научно-исследовательской работе в области еврейско-татского языка, представляя для этого имевшиеся в его распоряжении материалы. Статья Ю. Мурзаханова публикуется впервые (сокращенный вариант). Уникальные архивные документы и иллюстрации в статье публикуются впервые и предоставлены С. И. Вайнштейном из готовящейся к изданию Российским фондом сохранения и развития еврейской культуры и Институтом этнологии и антропологии РАН при содействии Группы ЗАР книги Ю. И. Мурзаханова, М. Я. Агарунова, С. И. Вайнштейна о жизни и научной деятельности Ильи Анисимова. |
 |
|
| Назад | Вперед |
| Свежий номер | Архив | Подписка | Редакция | Контакты | Ссылки |